Развлекаются верные, корча спектакль на публику,
из игнора и лайков выстраивая монолог.
В церкви, в жизни реальной они не рискнут быть грубыми –
потеряют лицо, и еще не одобрит Бог.
Отношенья рвутся, словно волос,
люди ненадежны, как погода.
Проверяй все смертное на прочность
и не опирайся на кого-то,
слабого, подверженного страсти,
ищущего новых ощущений.
Ты же знаешь – только в Боге счастье.
Мою ценность Бог определяет –
не числом моих пустых заслуг.
В Его славном царстве не бывает
ни ничтожных, ни тщеславных слуг.
Мы, узники, гонимые когда-то,
привыкли быстро к дорогим дворцам,
к общеньям братским, к слову благодати,
к своим несуществующим правам.
Когда говорю, что Тебе свою жизнь доверяю,
то Ты открываешь проем моего вертолета и даешь парашют.
И тогда я столпом застываю и пячусь назад,
цепляясь за зыбкое что-то.
Дай грезить небом каждый миг земной,
чтобы из глаз сочился рай желанный
И заражал других святой тоской;
дай сердцу грезить небом постоянно.
Я так хочу домой, под сень креста,
где обниму любимое распятье;
и сделается светом пустота
внутри меня, и заболят запястья
в том месте, где не будет ржавый гвоздь
держать меня полметра над землею.
И я вздохну: «Спасибо, не пришлось!»
Вдохну любовь и исцелюсь покоем.
Трепетная, чистая, живая,
золотую чашу до краев
ночь людскими снами наполняет,
души под ногами у нее.
Обнови мою душу, как старое платье,
изживи все мое, все узлы развяжи;
как домой, возвращай меня снова к распятью,
чтобы влить в меня силу на новую жизнь.
Мы, умные и в меру скрупулезные,
метем из Божья храма всякий сор.
Как черствы мы в своей религиозности:
всех мытарей и блудниц – на костер!
